Франсин Риверс - Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]

— И что же тут удивительного? — мягко сказала ему госпожа Альфина, многозначительно глядя на него. — Римляне уничтожили его народ, захватили его в плен. С тех пор он постоянно находится под стражей. Даже когда он стал свободным, его, наверное, постоянно охраняли воины. Так что, ты, пожалуй, прав. Атрет судит о человеке по его внешнему виду. — Она улыбнулась. — Сердце человека видит Бог, Феофил. Он свел тебя с Атретом, видимо, совсем не случайно. Пусть же Господь ведет тебя по этому пути.

Она снова улыбнулась, ободряюще сжала ему руку и ушла. Феофил еще долго стоял в этом тихом помещении. Потом он снял шлем и провел рукой по его сверкающей поверхности. Погладив пальцами красный плюмаж, он тяжело вздохнул и поднял голову.

Феофил начал проходить военную подготовку с детства, решив пойти по стопам отца. Став взрослым и самостоятельным человеком, он пошел на военную службу. Его служба началась при Клавдии, еще до того как к власти пришел развратный и капризный сын этого императора, Нерон. После ужасного периода его правления наступили еще более худшие времена. Рим погряз в гражданской войне, империей правил целый ряд амбициозных, но бездарных политиков. Гальба, Отон, Вителлий — все рвались к власти, и каждый из них становился императором, умертвив своего предшественника. Феофил оказался в стороне от этих кровавых событий, потому что он в это время участвовал в подавлении германского восстания, сражаясь против непокорного Цивилиса и объединенных племен, в том числе и народа Атрета, хаттов.

Когда Веспасиан взял бразды правления в свои руки, Феофил обрадовался тому, что к власти наконец–то пришел способный военачальник. Рим нуждался в стабильности. Больше десяти лет Феофил служил в преторианской гвардии, был отправлен в Александрию, затем командовал подразделениями в Ефесе.

Бог призвал его, когда он находился на военной службе, и Феофил верно служил Господу, продолжая исполнять свои обязанности. Не раз ему доводилось делать выбор между Богом и императором, и он знал, что очень часто его в таких случаях выручала только помощь Бога. Он не раз получал от Него ответы на самые сложные вопросы.

И вот теперь Бог возложил на него новую миссию: помочь Атрету вернуться в Германию. Когда Феофил первый раз встретился с Иоанном, апостол сказал ему всего несколько слов, и он понял, что должен исполнить Божью волю. Даже осознавая, что его может ждать впереди, когда он окажется один, в окружении хаттов, Феофил был уверен в том, что следует по Божьему пути. Он должен уберечь этого человека от опасностей в пути и увидеть, как он вернется домой. У Бога есть план относительно Атрета, и этот план Он исполняет в том числе и через Феофила, нравится это сотнику или нет.

Феофил посвятил военной службе всю свою жизнь, но теперь Бог направил его по другому пути. Выбор был прост: подчиниться Божьей воле или нет, исполнять свою волю, или Божью. Феофил грустно усмехнулся. Бог вошел в жизнь Феофила с самого начала, потому что годы военной службы были лишь подготовкой к этому моменту. Служба научила его повиноваться властям, сохранять выдержку и дисциплину при любых обстоятельствах, подчиняться командирам, преодолевать страх перед лицом смерти.

Отложить прежний образ жизни ветхого человека и облечься в нового человека.

Это было непросто. Он полюбил свою военную жизнь, дисциплину, рутину, порядок. Двадцать пять лет своей жизни он отдал военной карьере и по праву гордился своими наградами и званиями.

Отложить прежнее и облечься в новое.

Феофил положил отполированный шлем на мраморную скамью. Снял свою красную накидку, аккуратно сложил ее и положил в сторону. Сняв знаки отличия, он долго держал их в руках. Положив их на скамью, он покинул криптопортик.

— Да будет воля твоя, Отец, — сказал он.

Повернувшись, он направился по узкому коридору в то помещение, где остались Рицпа и Атрет.

От тягостной атмосферы гипогея Атрету становилось не по себе. Он понимал, что для окружающих его сейчас людей это место было убежищем, в котором они могли свободно поклоняться своему Богу, но для него такое место было не более чем подземным кладбищем, предвестием Гадеса.

Смерть к нему уже не приближалась, она окружала его.

Когда Руф принес еду и положил перед Атретом, он не мог заставить себя есть, несмотря на аппетитные запахи, потому что столом служил саркофаг. Цивилизованные люди сжигают своих умерших! А эти кровожадные римляне заворачивают их, как какой–то подарок, и прячут в каменные ниши для будущих поколений. Те же из них, кто побогаче и может иметь свои кубикулы, даже приходят туда ужинать со своими умершими родственниками и друзьями. И после этого германцев называют варварами! Но самым невыносимым Атрету казался обычай христиан, в том числе и Рицпы, есть хлеб и пить вино и считать это телом и кровью своего Христа.

— Мне нужно выйти отсюда, — сказал он Рицпе.

— Феофил сказал, что это опасно.

— Зрелища начались два дня назад!

— Воины Домициана ищут тебя везде. Некоторые из них уже приходили на виллу. Ты же знаешь, что самая заветная мечта Домициана — это показать тебя…

Атрет резко встал и едва не упал от приступа головокружения.

— Атрет, — встревожилась Рицпа и торопливо встала, чтобы поддержать его.

Он отстранил ее руку.

— Я могу стоять на ногах! — Он осторожно наклонился, собрал свою постель и немногочисленное имущество, включая золото, и нетвердой походкой направился к двери, ожидая, что и Рицпа пойдет за ним.

— Через ту дверь ты попадешь только дальше в катакомбы, — спокойно сказала она, взяв Халева на руки и усаживая его себе на колени. — А по этому пути мы попадем в криптопортик.

— Я не хочу идти в криптопортик! Я хочу выбраться отсюда! — Рицпа исчезла за узкой дверью. — Рицпа! — Его грубый голос эхом раздался в кубикуле, еще сильнее подействовав на его нервы. Атрет громко выругался по–германски.

Если Рицпа пошла в ту сторону, чтобы попасть в криптопортик, значит, ему имеет смысл пойти в противоположную сторону, чтобы вообще выйти из гипогея. Атрет пошел по длинному коридору, по обеим сторонам которого виднелись захоронения. Он старался не касаться стен, прекрасно понимая, что за ними находились останки давно умерших людей.

Коридор тянулся в прежнем направлении еще какое–то время, потом делал поворот. Потом он расходился на три ответвления, и Атрет решил пойти по левому. Этот коридор заканчивался лестницей, которая, однако, вела не наверх, а вниз, поэтому до германца дошло, что идет он вовсе не туда, куда хочет попасть. Он громко выругался, и его собственный голос в этом мрачном тоннеле показался странным даже ему самому. По спине побежали мурашки.